В.В. Акуленко "О ложных друзьях переводчика"

В.В. Акуленко "О ложных друзьях переводчика""

 

 

   ї 1. В современном языкознании все более широкое распространение получает синхронно-сопоставительный метод. Зародившись еще в XIX веке, он приобретает все большую популярность прежде всего среди лингвистов женевской и пражской школ, в советском языко­знании, во Франции, США и в других странах начиная с 30-х годов XX в. и, главным образом, в последние десятилетия. Роль сопоста­вительного изучения (англ, contrastive study или comparative descriptive study, чешек, konfrontacn't stadium и т. д.) языков особенно возрастает, в частности, в связи с широкими возможностями приложения его выводов в таких областях, как общий и машинный перевод, обучение иностранным языкам и др. Данное направление лингвистических исследований стимулируется и его связями с другими важными тео­ретическими проблемами языкознания, включая вопросы двуязычия и многоязычия и языковых контактов.
   Синхронно-сопоставительный метод направлен на установление совпадений и различий в языковых структурах, рассматриваемых с позиций не развития, а функционирования, то есть в плане синхро­нии, причем сопоставляться могут языки, относящиеся к любым язы­ковым семьям и любым историческим периодам. Фактически внимание исследователей привлекают почти исключительно новые языки в связи с прикладными задачами. Сопоставление, проводимое отдельно для каждого уровня языковой структуры, может опираться на описатель­ную или структуральную методику. Но в любом случае конечной целью его обычно является установление возможностей преобразо­вания языковых систем в процессе перевода или установление степени близости отдельных элементов и целых систем в изучаемом втором и родном языках как основы при подготовке учебных материалов для преподавания иностранного языка.
   ї 2. В частности, слова любых двух синхронически сопоставляе­мых языков с точки зрения их предметно-логической отнесенности могут находиться в отношениях либо эквивалентности (чаще -- отно­сительной, в пределах специальных областей лексики -- также абсо­лютной), либо безэквивалентности. Учитывая, кроме того, соотноше­ние звуковой (или графической) стороны эквивалентных слов и соот­ношение их синтагматических, речевых характеристик, можно далее разграничить синхронические межъязыковые категории абсолютной и относительной синонимии, омонимии и паронимии. Роль межъязы­ковых синонимов играют слова обоих языков, полностью или частично совпадающие по значению и употреблению (и, соответственно, являю­щиеся эквивалентами при переводе). Межъязыковыми омонимами можно назвать слова обоих языков, сходные до степени отождествле­ния по звуковой (или графической) форме, но имеющие разные зна­чения. Наконец, к межъязыковым паронимам следует отнести слова сопоставляемых языков, не вполне сходные по форме, но могущие вызвать у большего или меньшего числа лиц ложные ассоциации и отождествляться друг с другом, несмотря на фактическое расхо­ждение их значений. В свою очередь межъязыковые синонимы можно ' разделить на внешне сходные (до степени отождествления в процессах соприкосновения и сопоставления языков) и внешне различные. Без­эквивалентная лексика, как правило, имеет специфическую внешнюю форму, хотя и здесь возможны случаи межъязыковой омонимии и па-ронимии.
   В практике переводческой и лексикографической работы, а также преподавания иностранных языков особые трудности представляют межъязыковые относительные синонимы сходного вида, а также межъ­языковые омонимы и паронимы. Все эти семантически несколько разнородные случаи объединяет то практическое обстоятельство, что слова, ассоциируемые и отождествляемые (благодаря сходству в пла­не выражения) в двух языках, в плане содержания или по упо­треблению не полностью соответствуют или даже полностью не соот­ветствуют друг другу. Именно поэтому слова такого типа получили во французском языкознании название faux amis du traducteur -- "ложных друзей переводчика".1) Данный термин, закрепившийся щ французской, а отсюда и в русской лингвистической терминологии, имеет то преимущество перед параллельно употребляемыми немецким и английским описательными оборотами (irrefuhrende Fremdworter, misleading words of foreign origin), что он может быть отнесен к любым словам соответствующего типа, не сводя их к более частному случаю -- иностранным словам, выступающим в данной роли. Совершенно не-точным представляется наименование данной категории слов только "межъязычными о.юнимами", изредка встречающееся в литературе. Наконец, менее удачно и предложенное лингвистами Мичиганской школы название deceptive cognates2) ("обманывающие когнаты"), тан как термин "когната" традиционно ассоциируется в языкознании с общим происхождением слов в родственных языках, в то время кан рассматриваемая группа слов определяется чисто синхронически, независимо от их происхождения.
   Принципиально следует различать "ложные друзья переводчика", в устной и письменной формах речи. Это требование обязательно в случае сопоставления языков с совершенно различными письменно­стями или, напротив, в случае языков с общей письменностью, но фонематически несходной лексикой. Для русского и английского языков с их сходными видами письма, находящимися в .закономерных соответствиях, данное разграничение фактически может не прово­диться, хотя степень, до которой сопоставляемые лексемы отождест­вляются двуязычными лицами, и здесь оказывается несколько различной в каждой из форм речи, а в определенных случаях отождествление разноязычных слов вообще имеет место только в одной из форм речи (например, русск. гейзер и англ, geyser ['gi:za] "газовая колонка для ванны" сходны только в написании).
   ї 3. Исторически "ложные друзья переводчика" являются резуль­татом взаимовлияний языков, в ограниченном числе случаев могут возникать в результате случайных совпадений, а в родственных, осо­бенно близкородственных, языках основываются на родственных словах, восходящих к общим прототипам в языке-основе. Их общее количество и роль каждого из возможных источников в их образовании оказываются различными для каждой конкретной пары языков, опре­деляясь генетическими и историческими связями языков.
   В английском и русском языках слова этого рода в подавляющем большинстве случаев представляют собой прямые или опосредство­ванные заимствования из общего третьего источника (часто это интер­национальная г) или псевдоинтернациональная 2) лексика или парал­лельные производные от таких заимствований. Значительно меньше представлены результаты собственно англо-русских языковых кон­тактов: слова английского происхождения в русском языке и русского происхождения в английском, хотя среди заимствованных слов этой группы иногда наблюдаются существенные расхождения со словами-образцами, затрудняющие носителям языка-источника понимание, казалось бы, "своего" слова в другом языке.
   ї 4. С первого взгляда может показаться, что "ложные друзья пере­водчика" способны вводить, в заблуждение только людей, начинающих изучение языка и плохо владеющих им. В действительности, как отме­чают исследователи этой лексической категории 3), дело обстоит на­оборот: основная масса "ложных друзей" (за исключением немногих, наиболее наглядных случаев, преимущественно относящихся к омо­нимии) оказывается опасной именно для лиц, уверенно и практически удовлетворительно пользующихся языком, хотя и не достигающих степени адекватного несмешанного двуязычия и поэтому допускающих ложные отождествления отдельных элементов систем иностранного и родного языков.
   *) М. Koessler, J. Derocquigny. Les faux-amis ou les trahisons du vocabulaire anglais; conseils aux traducteurs. Paris, 1928 (5-eme ed., Paris, 1961).
   2) R. L a d o. Linguistics across Cultures (Applied Linguistics for Language Teachers). Ann Arbor, 1958, стр. 83.
  
   Так возникают многочисленные семантические кальки и случаи нарушений лексической сочетаемости или стилисти­ческого согласования не только в процессах пользования иностранной речью, но и при переводах на родной язык и даже в оригинальном словоупотреблении в родном языке.
   При этом нельзя считать, что любые ошибки этого рода свидетель­ствуют о недостаточном владении чужим языком или о небрежности говорящего, тогда как совершенное владение языком специалист (преподавателя, переводчика) гарантирует его от ошибок. Ка признается в современной теоретической лингвистике, владение втп! рым языком в большинстве случаев не бывает вполне безукоризне ным, а равно свободное абсолютно правильное параллельное исполь зование двух языков является лишь теоретически допустимой абстрак" цией. г) Отсюда следует, что подавляющее большинство людей, знаю­щих языки, может, хотя и в очень различной степени, допускать ошибки в словоупотреблении и переводе. Основными источниками таких ошибок являются отношения сходства или кажущейся идентичности (similarity and near-identity) материала обоих языков по звучанию или по функ­ции. В частности, в области лексики именно "ложные друзья пере" водчика" не только особенно часто дезориентируют массового .пере­водчика", но порой могут вводить в заблуждение и специалиста-филолога (в том числе лексикографа, переводчика-профессионала преподавателя), что, в случае исключительности таких фактов, не дает оснований относить его к лицам, недостаточно знающим язык в целом.
  
   *) См. В. В. А к у л е н к о, Существует ли интернациональная лексика? "Вопросы языкознания", 1961, N 3, стр. 60--68.
   2) Псевдоинтернационализмы (т. е. межъязыковые омонимы ряда языков, ведущие при переводе к полному нарушению смысла) пред­ставляют собой частный случай "ложных друзей переводчика", кото­рые включают, кроме того, иные сходные слова сопоставляемых язы­ков, вызывающие любого порядка трудности при переводе: полное или частичное нарушение смысла высказывания, нарушение лекси­ческой сочетаемости или стилистического согласования слов в выска­зывании.
   3) J. Derocquigny, Autres mots anglais perfides, Paris, 1931, стр. X--XI.
  
   Ограничимся единичными иллюстрациями ошибочных переводов с английского языка на русский, проникающих в художественную и научную литературу и периодическую печать. Так, ammunition "заряды, боеприпасы" нередко передается как "амуниция", что в рус­ском языке значит "снаряжение военнослужащего (кроме оружия и одежды)", несмотря на полную неуместность данного русского слова в контексте, относящемся к жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове или к торговой деятельности лавочки огнестрельного оружия, обслуживающей американских пионеров-поселенцев (см. Д. Дефо, • Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, т. I, "Acade-mia", At.--Л., 1934, стр. 442; Дж. Шульц, Ошибка Одинокого Бизона и другие повести, Госиздат Карельской АССР, Петрозаводск, 1961, стр. 111, 118). Expert "специалист" часто переводится как эксперт в контекстах, где речь идет просто об инженере или враче, не имею­щих никакого отношения к экспертизам (Г. Уэллс, Избранное, т. I, Гослитиздат, М., 1958, стр. 567; О. Пинто, Охотник за шпионами, Воениздат, М., 1959, стр. 142 и мн. др.). Читатель с недоумением узнает о крайней бедности семьи английского ректора, не подозревая, что в подлиннике речь идет не о руководителе университета, а о приход­ском священнике -- англ, rector (Дж. Голсуорси, "Беглая", Собрание сочинений в 16 томах, т. 14, изд. "Правда", М., 1962, стр. 344). Заме­чание об установленном режиме, порядке работы (routine), сделанное героем рассказа Р. Бредбери, космонавтом по профессии, с целью погасить интерес сына к космическим полетам, превращается в пере­воде в приписывание этим полетам консерватизма и косности:
   " -- Скажи, как там, в космосе?
   ...Полминуты отец стоял молча, подыскивая ответ, потом пожал плечами.
   1) См. A. Martinet, Diffusion of Languages and Structural Linguistics, "Romance Philology", VI (1952), No 1, стр. 7; E. H a u -gen, The Norwegian Language in America, vol. 1, Philadelphia, 1953, стр. 8; M. A. K. H a 1 1 i d а у, А. М а с I n t о s h, P. S t r e v e n s, The Linguistic Sciences and Language Teaching, London, 1964, стр. /о
   и др.
   -- Там... это лучше всего самого лучшего в жизни. -- Он осекся. -- Да нет, ничего особенного. Рутина. Тебе бы не понравилось". (Фанта­стика Рея Бредбери, изд. "Знание", М., 1964, стр. 183).
   Аналогичные случаи широко наблюдаются в языке прессы. В пере­водах с английского и в корреспонденциях из стран английского языка нередки такие кальки, вызванные к жизни "ложными друзьями пере­водчика", как вагон -- о конном дилижансе, англ, waggon ("Правда" за 13 сентября 1964 г., стр. 6), ассистент профессора из англ, assistant professor, т. е. "доцент" ("Литературная газета" за 21 января 1965 г., стр. 4) и др. Особенно показательны случаи такого словоупотребления в оригинальных текстах авторов, часто работающих с английской литературой, например: "И как бы ни резервировало (резервировать "оставлять про запас" -- ср. англ, reserve "оговаривать" -- В. А.) ныне английское правительство свое отношение к "смешанным силам", очевидно, что оно благословило их создание..." ("Правда" за 29 декабря 1964 г., стр. 3).
   Влияние "ложных друзей переводчика" в переводах научных или деловых текстов нередко ведет к серьезным недоразумениям. Напри­мер, русский редактор книги английского историка А. Робертсона "The Origins of Christianity", указывая, что "неточное или слишком широкое употребление.., терминов может привести к методологи­ческим, а значит, по существу, и к фактическим ошибкам", ставит в вину автору неправильное употребление слова и понятия революция, используемого в книге применительно к возникновению городов на Среднем Востоке, к радикальной религиозной реформе Эхнатона в Египте и к политическому перевороту в древнем Израиле (см. вводную статью проф. С. И. Ковалева к кн.: А. Робертсон, Происхождение христианства, Изд. иностр. лит., М., 1956). Между тем, замечания редактора должны быть адресованы не автору, а переводчику, который систематически переводил английское слово revolution во всех его свое­образных значениях (см. ниже, ї 8) русским словом революция.
   ї 5. С точки зрения теории языковых контактов в калькировании под влиянием "ложных друзей переводчика" можно видеть частный случай интерференции, переустройства моделей, т. е. отклонения от структуры или нормы данного языка под влиянием образцов второго языка, -- отклонения, имеющего вначале временный характер, но могущего повлечь за собой и перестройку структурно более органи­зованных областей данного языка.1) Потенциальные направления такого переустройства под влиянием активного соприкосновения языков можно заранее предвидеть, имея синхронно-сопоставительные описа­ния языков, в частности, описания "ложных друзей переводчика" для конкретных пар языков.
   Некоторые случаи "ложных друзей переводчика", представленных в настоящем словаре, фактически уже легли в основу не случайных, речевых, а постоянных языковых интерференции. Впрочем, ввиду нормативного характера словаря такие новые значения, не признан­ные еще в толковых словарях соответствующих языков, здесь не фик­сируются. Примерами могут служить русские слова типа администра­ция, альтернатива, практически, которые приобрели новые значения под влиянием своих английских аналогов. В частности, на пути к при­обретению нового значения находится слово администрация (ср. англ.-амер. administration "правительство"), которое систематически
   *) Ср. U, Weinreich. Languages in Contact. New York, 1953, стр. 1.
  
   употребляется в печати в значении "правительство" применительно к США и некоторым другим странам (см., например, "Правду" За 12 августа 1964 г., стр. 4, за 30 ноября 1964 г., стр. 4, за 28 ян­варя 1965 г., стр. 3 и т. д.). Слово практически, наряду с преж­ним значением "с точки зрения практики, а не теории" развило новое значение "по сути, фактически" под влиянием англ, practically; зна­чение это, широко встречающееся в современной литературной речи, еще не апробировано словарями. Также почти не признаны пока сло­варями, хотя вошли в широкое употребление не только в переводах, но и в оригинальном словоупотреблении, новые значения слова аль­тернатива. В нарушение рекомендаций толковых словарей это слово передает сейчас почти все значения своего английского аналога и значит не только "необходимость выбора между двумя возможностями", но и "выбор, вариант" и также "противоположный выбор, иной исход" (см. "Правду" за 3 сентября 1963 г., стр. 3, за 27 января 1963 г., стр. 5, за 11 июля 1964 г., стр. 3, за 1 ноября 1964 г., стр. 3 и т. д.).
   ї 6. Хотя вопрос о "ложных друзьях переводчика" привлекает внимание многих специалистов по переводу и по преподаванию ино­странного (и вообще второго) языка, детальное обследование этой категории слов для подавляющего большинства языков отсутствует. Если не касаться кратких, более или менее случайных списков в от­дельных статьях и учебных изданиях, здесь можно назвать, по сути, только двуязычные словари на материале французского и англий­ского 1), испанского и французского 2), немецкого и французского3), русского и польского 4) языков.
   Многие словари этого рода объединяет та особенность, что они не заменяют -- для рассматриваемых слов -- обычных двуязычных сло­варей, а являются сборниками своеобразных, нередко весьма ценных, но порой случайных комментариев к ним. Такие комментарии направ­лены на предупреждение ошибок при пользовании иностранным язы­ком, иногда -- на повышение качества переводов на родной язык и даже просто на повышение культуры родной речи. В теоретическом и практическом отношениях более полезны словари "ложных друзей переводчика", дающие описание всех значений, свойственных каждому слову, и отражающие его стилистические, эмоционально-экспрессив­ные, важнейшие грамматические характеристики и лексическую соче­таемость.
   В зависимости от конкретной цели применения двуязычного сло­варя, методика описания слов в нем может быть различной. Описание лексики может быть произведено в собственных терминах описывае­мого языка (с позиций его собственной системы), как это имеет место и в одноязычных толковых словарях1). Устанавливаемые в этом случае значения можно назвать абсолютными. Каждое из них устанавливается в противопоставлении другим, связанным с ним, значениям данного языка. Это и отражается в словаре, где значение слова описывается в противопоставлении смежным значениям более общего, родового, а затем более частного, видового порядка. Так, основное значение английского слова fruit определяется как "часть растения или дерева, содержащая семя и пригодная в пищу (включая, например, яблоки, груши, персики, бананы, сливы, вишни и пр.)": здесь лексикограф основывается на многочисленных противопоставлениях, свойственных конкретной лексическо-семантической подсистеме (словарному полю) английского языка. Данного рода значения лежат в основе практи­ческого овладения языком как средством общения.
   С другой стороны, для использования при переводе более удобны двуязычные словари, дающие сопоставление лексики иностранного и родного языков. Здесь описание семантики слов языка производится с позиции какого-то другого языка. Методика такого описания может быть двоякой. Во-первых, оба языка "сополагаются", т. е. описываются параллельно, причем основанием сравнения служит какой-то третий язык (в том числе метаязык соответствующей науки, система графи­ческих изображений и т. д.). Примером могут служить иллюстриро­ванные двуязычные словари серии Bildwcrterbucher, издаваемой лейп-цигским издательством "Enzyklopadie" (ГДР). Во-вторых, значения слов исходного языка могут описываться сквозь призму системы зна­чений второго языка, что более или менее последовательно и делается в двуязычных переводных словарях. Получаемые при таком описании лексические значения можно назвать относительными. Они устанав­ливаются путем проецирования систем абсолютных значений исход­ного языка на системы абсолютных же значений переводящего языка, причем результаты описания (т. е. переводные эквиваленты) являются действительными только для данной пары языков, односторонними и необратимыми. Так, значение английского слова fruit отражается в англо-русском словаре в виде двух относительных значений:"фрукт" (например, о яблоках и т. п.) и "ягода" (например, о вишнях и череш­нях). Но, естественно, отсюда нельзя еще сделать вывод о передаче абсолютных русских значений "фрукт" и "ягода" в английском языке: для этого требуется детальное рассмотрение отражения этих значений в соответствующей лексико-семантической подсистеме английского языка.
   ї 7. Количество, степень расхождения и распределение по частям речи "ложных друзей переводчика" различны для различных пар язы­ков. Но, в любом случае, их состав является в общем одним и тем же для носителя каждого из двух сопоставляемых языков, несколько различаясь лишь в плане межъязыковой паронимии.
   1) См. словарь Кесслера -- Дерокиньи, а также: J. Deroc-quigny. Autres mots anglais perfides. Paris, 1931. F. Boillot. Le vrai ami du traducteur anglais-frangais et franc.ais-anglais. Paris, 1930. (Ср. новое изд. Le second vrai ami du traducteur. Paris, 1956). J. G. Anderson. Le mot juste. A dictionary of English and French homonyms. New York, 1938.
   2) L. Dupont. Les faux amis espagnols. Geneve-Paris, 1961.
   3) M. R e i n h e i m e r. Les faux amis du vocabulaire allemand-franjais. Lausanne, 1952. W. Pollak Fallstricke des franzosischen und deutschen Wortschatzes. Wien, 1952.
   4) J. Kozielewski. Stownik wyrazow о podobnym brzmieniu a odmiennym znaczeniu w j<jzyku rosyjskim i polskim. Warszawa, 1959.
  
   В английском и русском языках "ложные друзья переводчика", насчитывающие несколько тысяч слов, встречаются в пределах четырех частей речи: существительных, прилагательных, наречий и глаголов. В большом числе случаев в данной роли выступают не единичные слова, а все представители соответствующих словообразовательных гнезд. Естественно, для лиц, владеющих основами второго из языков, ложные отождествления имеют место лишь в сфере одинаковых частей
   речи: так, существительные ассоциируются с существительными и т. д., омонимия же частей речи, как правило, не вызывает затруднений. ') См., напр., A. Chevalley, M. Chevalley, "The Concise Oxford French Dictionary", Oxford, 1935 (новое изд. -- 1950), где отмечаются и "ложные друзья переводчика", выделяемые особой пометой.
  
   1) См. словарь Кесслера -- Дерокиньи, а также: J. Deroc-quigny. Autres mots anglais perfides. Paris, 1931. F. Boillot. Le vrai ami du traducteur anglais-frangais et franc.ais-anglais. Paris, 1930. (Ср. новое изд. Le second vrai ami du traducteur. Paris, 1956). J. G. Anderson. Le mot juste. A dictionary of English and French homonyms. New York, 1938.
   2) L. Dupont. Les faux amis espagnols. Geneve-Paris, 1961.
   3) M. R e i n h e i m e r. Les faux amis du vocabulaire allemand-franjais. Lausanne, 1952. W. Pollak Fallstricke des franzosischen und deutschen Wortschatzes. Wien, 1952.
   4) J. Kozielewski. Stownik wyrazow о podobnym brzmieniu a odmiennym znaczeniu w j<jzyku rosyjskim i polskim. Warszawa, 1959.
  
   С семантической точки зрения вводящими в заблуждение оказываются слова, принадлежащие к аналогичным или смежным семантическим сферам или, во всяком случае, могущие оказаться в сходных контек­стах; явно случайно совпадающие лексемы, по сути не встречающиеся в одинаковых контекстах (типа англ, rock "скала" -- русск. рок), не вызывают ложных ассоциаций. Расхождения в парах "ложных друзей переводчика" могут намечаться в понятийном содержании, реалиях, стилистических характеристиках и лексической сочетаемости; на практике все эти типы расхождений нередко переплетаются.
   ї 8. В расхождениях понятийного, предметно-логического содер­жания ложно, отождествляемых английских и русских слов сказы­вается своеобразие классификаций явлений, свойств и отношений объективного мира, характерных для семантики каждого языка. Так, например, англ, agony выражает широкое понятие о душевных и физи­ческих страданиях и их проявлениях, что отражается в англо-русском словаре как 1) предсмертные муки, агония (напр., agony of death, mortal agony); 2) сильнейшая физическая боль, мука; как в примере из Дж. Голсуорси: "...Dartle seized his wife's arm, and... twisted it. Winifred endured the agony with tears in her eyes, but no murmur..."; 3) вне­запное проявление, взрыв, приступ чувств(а), как в agony of fear "при­ступ страха"; 4) сильная душевная борьба, отчаяние, горе, как в "Не is in agony because of this conflict of ideas". Русское же слово агония означает лишь предсмертные физические муки (англ, throes of death, death-struggle, тж. agony 1). Англ. artist передает понятие о предста­вителе искусства в широком смысле слова и, в частности, о предста­вителях некоторых конкретных видов искусства: 1) представитель искусства, артист, художник вообще, как в a creative artist, a literary artist и т. д.; ср. у О. Уайльда: "Last night she was a great artist. This evening she is merely a commonplace mediocre actress"', 2) живописец, гра­фик, как в illustrations by the best artists; переносный характер имеет значение 3) мастер своего дела, как в an artist in words "мастер писать". Русское слово артист передает понятие прежде всего о профессио­нальном (отсюда -- и о самодеятельном) актере, что соответствует анг­лийским словам actor (о драматическом артисте, артисте кино), artiste (о профессиональном музыканте, танцовщике, артисте комедии, эстра­ды); особо передаются сочетания артист балета -- ballet-dancer, артист оперы -- opera-singer. На втором месте стоят значения: "ху­дожник вообще, представитель искусства" (ср. artist *) и переносное, разговорное "мастер своего дела" (ср. artist3 и выражение a good hand in (at) something).
   Даже в терминах типа англ, revolution -- русск. революция, пред­ставляющих классический образец международных слов с одинаковым во многих языках значением, намечается специфика как в основных, так и в производных значениях. Английское слово (оставляя в стороне его омоним со значениями "вращение", "оборот") означает любое полное изменение строя общества, системы управления обществом, перемену правительства, а также полную перестройку, коренное преобразование чего бы то ни было. В англо-русском словаре первое из этих значений отражается как 1) революция (о прогрессивных коренных переворотах в общественно-экономических отношениях), например, в the Revolu­tion -- "английская революция XVII в.", the French Revolution -- "фран­цузская революция XVIII в.", the October Revolution -- об Октябрьской социалистической революции; 2) государственный переворот, захват власти, как в a palace revolution "дворцовый переворот "; 3) политическое или (переносно) иное восстание, бунт; например, у А. Кронина так на­звано выступление группы младших врачей против поборов их началь­ника: "But listen, darling, we're going to start a revolution". Второе значение отражается в англо-русском словаре в виде двух эквивален­тов: 4) перестройка, ломка, переворот, революция в каком-либо деле, как a revolution in science "переворот в науке", the industrial revolution "промышленная революция"; и 5) перемена, изменение, как в примерах из У. Теккерея ('...the whole course of events underwent a peaceful and happy revolution") и Р. Стивенсона ("/ hope that our sympathy shall survive these little revolutions undiminished"). Значения же русского слова рево­люция соответствуют лишь в первом и четвертом случаях значениям слова английского.
   Исключительное значение для правильного понимания значения слов имеет учет их системных связей. Так, если значение русского слова роман можно понять лишь в противопоставлении словам повесть, рассказ, новелла и пр. (где основой противопоставления служит степень охвата отражаемых жизненных явлений, а отсюда -- большая или меньшая форма прозаического произведения), то англ, romance как термин литературоведения означает прозаическое или поэтическое повествование героически-приключенческого или романтически-любов­ного плана в противоположность novel -- прозаическому реалисти­ческому бытовому произведению (основа противопоставления здесь -- степень реалистичности, "приземленности" сюжета). Значение англ. medicine проявляется лишь в свойственном английской традиции про­тивопоставлении терапии, хирургии, акушерства, стоматологии, сани­тарии и гигиены (в частности, ученые степени отдельно присваиваются в этих областях, имея при этом различную ценность; ср., напр. Bachelor of Medicine, сокр. М. В. и Bachelor of Surgery, сокр. Ch. В. и т. д.); medicine, кроме общего значения "медицина", в английском языке означает именно терапию, поэтому первая из вышеназванных степеней переводится как "бакалавр терапии". Слово же медицина означает только совокупность наук о болезнях человека, их лечении и предупреждении (в отличие от ветеринарии) и не может быть механически уподоблено его английскому аналогу.
   На примере последней пары слов можно легко проиллюстрировать также то общее правило, что расхождения особенно увеличиваются в сфере переносных значений: так, английское слово medicine в своих переносных значениях означает 1) жидкое лекарство, принимаемое внутрь, микстуру (в отличие от injection, lotion, medical preparation, pill, ointment и пр.), 2) колдовство, магию (у отсталых народов), 3) та­лисман, амулет; русское же слово медицина имеет совершенно иное переносное просторечное значение "медик, врач, врачи (собирательно)", что переводится на английский язык как physician, разговорное doctor или фамильярное doc в единственном или множественном числе.
   Степень семантических расхождений оказывается неодинаковой в различных частях речи: наиболее специфичны значения прилагатель­ных и, нередко еще более, наречий. Часто невозможно вывести семан­тические расхождения в словах данного гнезда, относящихся к одной части речи, зная расхождения в словах, относящихся к другой части речи. Например, прилагательные absolute и абсолютный полностью или почти полностью совпадают в большинстве значений и взаимоза­менимы при переводе, но отсюда не следует, что такое же соотношение существует между наречиями absolutely и абсолютно: английское слово даже в основном значении, сближающимся с русским абсолютно, не всегда соответствует русскому аналогу по соображениям лексической сочетаемости (так, to absolutely agree "без возражений согласиться", to vanish absolutely "полностью исчезнуть" и т. п.) и имеет три специфи­ческих значения ("безусловно, несомненно", в грамматике -- "неза­висимо", разговорное -- "да, конечно"); русское же слово в объединяю­щем оба аналога значении может переводиться английским лишь в мень­шинстве случаев (нередко передаваясь словами entirely, perfectly, totally, utterly), с оттенком "вообще" при отрицании передается как at all, а с оттенком "вполне" -- как quite, помимо чего значит "безотносительно" (irrespectively; in absolute terms и пр.). В случаях же типа really -- реально семантическая близость, наблюдающаяся в прилагательных (real -- реальный), полностью исчезает.
   Следует возразить против распространенного мнения о том, что якобы семантика русских слов, сходных с английскими, в том числе и интернационализмов, как правило, является более бедной сравнительно с их английскими аналогами. Такое соотношение характерно только для некоторых случаев, когда русский специальный термин сопостав­ляется с английским словом, сочетающим терминологические и нетер­минологические значения. Но наряду с этим встречается немало иных, в том числе противоположных случаев. Между тем, данное убеждение, наряду с некоторыми другими причинами, приводит к существенному обеднению описания русских слов в русско-английских словарях, нередко рекомендующих переводить весьма сложное по семантике русское слово только одним, внешне сходным, но семантически лишь относительно пригодным аналогом.
   Значительное место среди "ложных друзей переводчика" занимают случаи межъязыковой омонимии и паронкмии. При этом межъязыковая омонимия всегда обратима, т. е. воспринимается как таковая носите­лями обоих языков. Она может возникать непосредственное ходе соприкосновения и сопоставления языков (например, англ, mark -- русск. марка или англ, family -- русск. фамилия, полностью омонимич­ные в современном употреблении), нередко в межъязыковые омоними­ческие отношения вовлекаются и внутриязыковые омонимы: так, если англ, crab I "краб и др." и русск. краб являются межъязыковыми отно­сительными синонимами сходного вида, то англ, crab II "дикая яблоня" и crab III "уклон, крен" омонимичны по отношению к первому англий­скому слову, а отсюда и к его русскому аналогу. Межъязыковые паро­нимы также могут быть двусторонними и обратимыми, т. е. вводящими в заблуждение носителей обоих языков; это особенно часто имеет место в случаях, когда межъязыковая паронимия основывается на парони-мии внутриязыковой: наприм'ер, английские слова specially -- espe­cially или, в меньшей мере, concert -- concerto вызывают затруднения у самих англичан, а отсюда, естественно, и у русских, ассоциируясь в русском языке со словами специально и концерт. Как правило, однако, межъязыковая паронимия является односторонней. Так, смешение слов типа intelligence -- intelligentsia, history -- story, mayor -- major, principled -- principal возможно для русского, устанавливающего ана­логии со словами интеллигенция, история, майор, принципиальный, но не для англичанина. И наоборот, только англичанин может сме­шать русские пары слов типа стандарт -- штандарт, фарс -- фарш, пенсия -- пансион по аналогии к словам standard, farce, pension.
   ї 9. Расхождения в предметно-логическом содержании английских и русских "ложных друзей переводчика" в ряде случаев связаны с рас­хождениями в самой жизни народов. В этом случае неизбежны коммен­тарии о реалиях, без которых любые чисто языковые сопоставления будут неполноценными. Например, русскому переводчику необходимо знать для понимания слова academy, что так называются 1) специальные школы для взрослых (academies of music, of riding и т. д.), 2) училища, занимающие промежуточное положение между средней и высшей школой (military, naval academies), 3) в прошлом -- частные школы для детей богатых родителей (типа Miss Pinkerton's academy for young ladles у У. Теккерея). Поэтому неточно употреблять это слово, говоря о совет­ских вузах и высших военных учебных заведениях, которые лучше называть colleges.
   Существенную роль играют также обычаи словоупотребления, иногда (но необязательно) связанные с расхождениями реалий. Напри­мер, для правильного употребления русского слова ректор английский переводчик должен знать, что так именуется в СССР глава любого высшего учебного заведения (ср. англ, president, principal, vice-chan­cellor), тогда как применительно к английской высшей школе термином rector называют только глав шотландских университетов и руководи­телей двух из колледжей Оксфорда (Exeter и Lincoln Colleges).
   Нередко расхождения в значениях английских и русских слов свя­заны с новыми явлениями, характерными для советской действитель­ности; в этом случае особенно важно, чтобы при переводе учитывалась степень знакомства носителей английского языка с соответствующими явлениями. Так, более сложным для английского читателя представ­ляется не установление соотношения значений англ, decade "десятиле­тие" -- русск. декада "десятидневка", а усвоение нового факта советской жизни -- десятидневных общественных кампаний, называемых дека­дами, в частности десятидневных празднований достижений литературы и искусства одного из народов СССР (англ, ten-day campaign или ten-day festival). Соотношение слов brigadier -- бригадир ясно лишь лицам, знающим формы организации труда в СССР (в производственных брига­дах -- crews, work-teams, откуда бригадир -- team-leader, crew-leader) и систему британских воинских званий (Brigadier -- бригадный генерал, промежуточный чин между полковником и генерал-майором). В неко­торых случаях неточное понимание реалий становится не единичным недоразумением, а традиционной ошибкой лексикографов, а отсюда и многих переводчиков.
   ї 10. Кроме того, возникает необходимость учета возможных рас­хождений стилистических характеристик ассоциируемых слов. Такие расхождения могут сопутствовать частичным семантическим разли­чиям, но встречаются и в словах с одинаковыми значениями. Поэтому нельзя полностью понимать слово и правильно пользоваться им, не зная его функционально-стилистической и эмоционально-экспрессивной окрасок, а в ряде случаев и ограничений в месте и времени его употреб­ления. Наиболее часто встречаются в англо-русских сопоставлениях расхождения в функционально-стилистических окрасках, т. е. в допу­стимости употребления слов преимущественно или исключительно в определенных стилях речи. Например, даже в сходном значении "совещание специалистов" англ, consultation и русск. консультация не вполне совпадают, так как первое слово стилистически нейтрально, а второе имеет книжный характер. Еще более заметны стилистические расхождения в словах типа bark "лодка" -- барка, где первое является классическим поэтизмом, а второе стилистически нейтрально. Стилисти­ческое расхождение делает многие слова абсолютно невзаимозамени-мыми при переводе.
   Существенным типом стилистических расхождений являются и различия в оценочных, эмоционально-экспрессивных окрасках. Если английское слово compilation "собирание, составление" вполне ней­трально в данном отношении, то русск. компиляция имеет оттенок неодобрительности, означая "несамостоятельную работу, основанную на механическом использовании чужих материалов". Эмоционально-экспрессивно выраженные окраски особенно часто проявляются в пере­носных значениях: примером может служить употребление таких рус­ских слов, как субъект, тип, фрукт, элемент, экземпляр в значении "человек, личность". Все эти слова, кроме закрепленности за непри­нужденно-разговорной или даже фамильярно-обиходной речью, харак­теризуются отчетливой неодобрительной окраской, которую при пере­воде на английский язык приходится передавать разнообразными отри­цательными эпитетами при словах individual, person или стилистически более выразительных: -fellow и даже devil.
   Нередки оценочные расхождения, иногда социально обусловленные, в общественно-политической лексике: так, в реакционных буржуазных кругах стран английского языка слово propaganda нередко ассоции­руется с понятием "ложь", "обман общественного мнения". Один из персонажей романа австралийской писательницы Д. Кыосак "Жаркое лето в Берлине", американский журналист, говорит: "Да, это именно то, ... что мы называем "информацией", когда это исходит от нас, и "пропагандой", когда это делают другие" (гл. X). То же относится к анг­лийскому слову propagandist. "В англо-саксонском обществе, -- пишет Леонард Доуб, -- верный способ оскорбить, унизить или разоблачить человека -- это назвать его пропагандистом" (Leonard W. Doob, Public Opinion and Propaganda, N.-Y., 1949, стр. 231) '). Правда, в слово­употреблении прогрессивной журналистики данные слова свободны от неодобрительной окраски и могут употребляться в положительных контекстах, означая распространение и углубленное изучение каких-либо идей, учений, а также лиц, занятых соответствующей работой. Вполне нейтрально и не зафиксированное большинством словарей значение слова propaganda "уговоры, убеждение", широко представлен­ное в современной английской и американской литературе. Русские же слова пропаганда, пропагандист нейтральны в эмоционально-экспрессивном отношении и могут употребляться в самых разнообраз­ных контекстах. В последние десятилетия они все шире употребляются применительно к советской действительности в значении "распростра­нение знаний, культурных ценностей" (в сочетаниях типа пропаганда научных знаний, педагогическая пропаганда, пропаганда искусства, пропаганда художественной литературы и т. п.); впрочем, первые случаи синонимического употребления слов просветитель и пропа­гандист восходят еще к XIX веку.
   Оценочные окраски могут проникать даже в терминологию обще­ственных наук, отражая различия в идеологии и социальной действи­тельности стран обоих языков. Такие юридические термины, как англ. speculation -- русск. спекуляция, в основном сходны по семантике, но принципиально расходятся в оценочных окрасках. Известный англий­ский юрист Д. Притт заметил: "Спекуляция" (speculation)... со всей определенностью не трактуется в британском праве, хотя и может при­вести человека либо на скамью подсудимых, либо в палату лордов; русский же термин "спекуляция" (speculatsie), мало, по существу, отличный по значению, встречается в списке преступлений, перечис­ленных в советском Уголовном кодексе..." 2).
   >) Цит. по журн. "Коммунист", 1962, N 2, стр. 102.
   2) См. "Indo-Soviet Journal", Bombay, I (1950), No. 5, стр. 17.
   Характерны специфические оценочные напластования, нередко связанные с особенностями истолкования значений, в некоторых заим­ствованиях, которыми обменялись оба языка. Например, в отличие от русского слова указ "постановление правительственного органа" (англ. ukase -- о русской истории; decree, edict -- о современной советской действительности), англ, ukase в применении к жизни стран англий­ского языка означает "произвольный, деспотический акт" и имеет негативный оттенок. В отличие от вполне нейтрального businessman, что соответствует русскому деловой человек, русск. бизнесмен имеет отрицательную окраску, означая беспринципного дельца.
   Наконец, нельзя пройти мимо временных и местных ограничений в употреблении "ложных друзей переводчика". Русское баталия не только употребляется в несколько отличных от английского battle значениях: оно встречается в буквально том же значении, что и англий­ское слово battle ("битва, сражение"), но только в языке XVIII века -- начала XIX века. Многие трудности связаны со спецификой употреб­ления английских слов в различных странах, прежде всего в Велико­британии и в США. Тривиален пример с термином gasoline, обозначаю­щим в Великобритании "газолин", а в Америке "бензин". Напомним также случай с расхождением значений терминов, означающих круп­нейшие числа, в британском и американском вариантах английского языка. Английский язык Великобритании, ориентирующийся здесь на немецкий образец, употребляет слова billion, trillion, quadrillion, quintillion в значении миллиона во второй, третьей, четвертой и пятой степени. Английский язык США, ориентирующийся здесь на француз­ский образец, употребляет эти слова в значении миллиона, умноженного на 103, 10s, 109, 1012. Это делает данные слова в их британском пони­мании "ложными друзьями" в отношении русского языка, вследствие чего при переводе, пользуясь этими словами, приходится учитывать страну, являющуюся источником или местом назначения переводимого текста.
   ї 11. Различия в лексической сочетаемости соответствующих русских и английских слов создают значительные трудности при изучении языков и при переводе, но, как правило, не находят достаточного отра­жения в двуязычных словарях. При этом предполагается, что такие трудности практически всегда преодолимы при обычном (не машинном) переводе, т. к. переводчик, опирающийся на свое языковое чутье, "чувствует", в каких сочетаниях допустимы рекомендованные в словаре слова. Это, в основном, верно применительно к родному языку, но обычно в значительно меньшей степени относится к языкам иностран­ным. Положение осложняется тем обстоятельством, что предпочтение, отдаваемое тому или иному слову в данном сочетании, не может быть обосновано ничем, кроме традиции. Например, слова industry -- ин­дустрия в значении "промышленность" совпадают по значению, но первое далеко не всегда переводится вторым, так как если социали­стическая, капиталистическая, современная, тяжелая, легкая, маши­ностроительная -- индустрия или промышленность звучат одинаково правильно, то, согласно нормам русского литературного словоупотреб­ления, можно говорить только об автомобильной, атомной, бумажной, газовой, горной, добывающей, консервной, мукомольной, нефтяной, обрабатывающей, пищевой, рудной, содовой, стеклодувной, строитель­ной, ткацкой, электротехнической, энергетической и пр. промышлен­ности, но не индустрии. Расхождения в сочетаемости делают не вполне взаимозаменимыми при переводе даже такие явно синонимичные интернационализмы, как англ, international (мы не говорим о местных оттенках в употреблении этого слова в США и Канаде) -- русск. интер­национальный: в русском языке наряду со словом интернациональный в том же значении употребляется слово международный, традиционно предпочтительное в подавляющем большинстве сочетаний, тогда как английское слово не знает ограничений в лексической сочетаемости и употребляется во всех случаях, где оно уместно по значению.

 



***

 

  
   Данная статья, не претендуя на исчерпывающее решение всех во­просов, возникающих при изучении "ложных друзей переводчика", направлена на освещение только некоторых существенных аспектов рассматриваемой проблемы. Изложенные здесь принципы в той или иной мере нашли свое воплощение в настоящем словаре.

 

Скачать статью (doc./rar)